Выборы. Пожалуй каждый житель России слышал о махинациях и подлом обмане царящих на этом празднике элит, однако далеко не все знают как на самом деле работает этот механизм. Вот об этом мы сегодня и поговорим.

В гостях у партийных бонз. Моя предвыборная история началась в 2008 году, когда Систему вновь лихорадило в преддверии очередного политического спектакля. К тому времени мной было сломано уже немало копий о вопрос участия в выборах: ходить или не ходить? Голосовать или бойкотировать? Изменит ли мой голос ситуацию или всё решено за нас? Старые вопросы вновь всплывали на поверхность российского политического болота. Про махинации и подтасовку результатов знали уже даже младенцы, едва ли не на каждом предвыборном плакате, черным фломастером, народ выразил свое отношение к участникам этих крысиных бегов. «Что там происходит вообще?! Хватит слушать чужое мнение, пора все разнюхать самому!» — дал я себе установку и однажды рано утром появился на пороге обкома одной из крупнейших политических партий страны. Ожидая увидеть суматоху и беготню, я очень удивился пустому помещению в центре которого величаво возвышалось божество порядка и чистоты — уборщица, впоследствии оказавшаяся ещё и секретарём партийного отделения. Выразив праведный гнев относительно принесенной с улицы грязи и узнав по какому вопросу я собственно пришел, она словно под конвоем проводила меня в кабинет к Самому Главному партийному шефу. Им оказался тёртый политический калач с большим опытом депутатской работы. Обрадовавшись моему желанию поработать на выборах, посетовав на острую нехватку людей, козни дяди Сэма и погрустив о «погибающей России», он одним звонком отфутболил меня в районное отделение своей жутко оппозиционной партии. Прибыв на новое место своей политической прописки, я в темпе вальса настрочил заявление, сфотографировался, и выслушав напутственную речь отбыл домой дожидаться звонка.

Работа в избирательной комиссии. День первый. Через три дня обещанный звонок прервал мой ужин. Уставший женский голос сообщил, где я буду работать и потребовал явиться туда на следующий день на пару часов для участия в первом заседании участковой избирательной комиссии, в которую меня приписали в качестве «члена участковой избирательной комиссии с правом решающего голоса». Позвонив с утра на работу и отпросившись на целый день, я отбыл в предвыборную святыню местного масштаба. Надо заметить, что отбыл я к черту на рога, ведь примерно там и находится небольшой хутор, в Доме культуры которого мне и предстояло пользоваться своим «решающим голосом». Весь первый день моей работы состоял из скуки и тоски, он был буквально пронизан ими. Знаете что делают в первый день работы на избирательном участке? Проводят выборы! Избирают председателя комиссии, его зама и секретаря. Хотя «избирают» слишком громко сказано, этих людей уже назначили сверху и комиссия их просто утверждает. После распределения должностей мы составили график дежурств на участке, и поскольку каждое дежурство оплачивается — все они были перераспределены между лицами, занявшими ответственные посты. Возражения не принимались. Далее мы распаковали избирательные бюллетени, разделили их на равные пачки и четыре часа наклеивали на них голографические наклейки. Простая, монотонная работа, но жуткая каторга для деятельной натуры. На этом всё, первый рабочий день закончен.

Операция «Полундра!» Через несколько дней звонок дежурного по комиссии прервал мой сладкий сон. Голос в трубке верещал что-то о «ЧП», необходимости что-то исправить и о срочном моем появлении в обшарпанном ДК забытого Богом хутора. Чувствуя что выходной окончательно и бесповоротно испорчен, я отправился в путь. Фраза «Вашу мать!» стала единственным моим ответом безжалостной действительности, вновь столкнувшей меня с ненавистными бюллетенями. Один из местных кандидатов решил сойти с дистанции, соскочить в самый последний момент. Всё бы ничего, но из-за этого политического дезертира нам пришлось, вооружившись линейками и шариковыми ручками, зачеркивать его имя на всех бюллетенях. Надо ли говорить о тех ярких и чистых чувствах, которыми мы воспылали к нему в тот момент? Окажись он в тот день на любом избирательном участке, бедняга был бы немедленно растерзан уставшими и злыми людьми. Пожалуй его не спас бы и сотрудник милиции, несущий свою вахту в помещении участка. Меня снова ожидал монотонный труд, новая работа с проклятыми разноцветными бумажками. Наконец, отбросив ненавистные канцелярские принадлежности, я смог поехать домой. Нужно хорошо отдохнуть, ведь выборы пройдут на следующий день, и ожидающая меня нагрузка превратит все предыдущие неприятности в забавные пустяки.

Все идут на… и на выборы тоже. Маховик предвыборного зомбирования наконец прекратил своё истеричное вращение. Начались выборы. Все политические партии поспешно выбирались из идеологических окопов и веером щупалец расползались по избирательным комиссиям.  Одним из таких щупалец я и стал в этот знаменательный день. Придя в ставший уже родным ДК к семи часам утра и выпив халявный кофе с не менее халявным пирожком, я расспросил о фронте работ и договорился попробовать себя во всех сферах грядущего мероприятия. Ровно в восемь мы гостеприимно распахнули двери участка и еще около часа ждали первого ло…эээ… гражданина, желающего проголосовать. Этим гражданином оказался дедушка благовидной наружности, его поздравили и сфотографировали, видимо для бережного сохранения этого торжественного момента в анналах российской истории. Число сознательных граждан неуклонно росло, и ловцы голосов человеческих оперативно расселись по своим местам. Я сидел за столом, листая журнал с именами и адресами голосующих, просил их расписаться, выдавал им бюллетени и мило улыбался. За первый час через меня прошло уже человек семьдесят и тут наконец-то подковерный механизм выборов включился!

Некоторые избиратели минуя стол с журналами направлялись сразу к председателю комиссии, который вручал им пачки бюллетеней, после чего эти пачки летели в избирательную урну. Я стал свидетелем классического «вброса». Понимая, что вопить и гневно обличать посреди участка мошенников, не имеет смысла, да и доказательств нет, я попросил приданного мне в помощь наблюдателя постоять напротив урны и хватать за руку счастливых обладателей десятков голосов. Поняв к чему идет дело, председатель комиссии при помощи дежурного мента, презрев все правила и нормы, просто вышвырнул моего наблюдателя на улицу, запретив ему находиться на избирательном участке. Поскрежетав зубами звоню шефу, рассказываю о сложившейся ситуации и требую принять меры. Не прошло и получаса как он уже появился на территории ДК. После пятиминутного раунда переговоров моего наблюдателя вновь допустили к работе, а я оказался в неком вакууме. Представители других партий отчего-то не дорожили честностью выборов. Даже вечно ноющим «яблочникам» (не путать с поклонниками Джобса!) было глубоко наплевать на вбросы бюллетеней.

Отозвав меня в сторону, шеф сообщил, что по району ездят три газели в сопровождении легкового автомобиля. В недрах маршруток скрываются около пятидесяти человек, разной степени трезвости, с неисчислимым запасом открепительных удостоверений, позволяющих проголосовать на любом избирательном участке. Набранные по окрестным вытрезвителям граждане посещают все участки подряд и на каждом отдают свой голос работодателю. Про этот факт знали уже все, но это никого не волновало. Скоро они появились и у нас. Приехали, выгрузились, организованно вошли в помещение, после чего мы внесли их в списки избирателей, выдали им бюллетени и помахали платочком провожая. Замызганная старушка трясёт посреди участка библией с вложенной в неё фотографией Путина и требует от православных поддержать его План. Бабулька уверяет, что Путин никто иной как Сын Божий и второе пришествие Христа. Я просил, я буквально умолял комиссию сжалиться над старушкой, передать её в заботливые руки санитаров и обеспечить ей сладкий наркотический сон в специальном заведении, но мне не вняли и бабушка продолжала надрываться. Я даже не заметил, как в этой суматохе половина дня пролетела. Меня сменили и я отправился в подсобное помещение заморить червячка, а то и двух. Надо отметить что на организации питания в администрации решили не экономить. Кучу денег вложили в решение продовольственного вопроса, столы ломились от яств! Тут и борщ, и мясо, плов, жареные ножки американского экспрезидента, бутерброды с красной икрой, несколько коробок с пирожками, булочками, чай, кофе и спиртные напитки. Я насчитал одиннадцать бутылок вина и восемь бутылок водки. Обед обещал быть занятным.

Мы поедем, мы помчимся. Пообедав на скорую руку и запив водку вином, я с ещё одним членом комиссии прихватил опечатанную переносную урну для голосования, пачку бюллетеней и погрузил своё бренное тело в милицейский автомобиль. Впервые в жизни я сел в него добровольно и «господа полицейские», тогда еще «неверные менты», везли меня туда, куда я им говорю, а не в ближайшее отделение. Старые и увечные жаждали отдать свой голос за любимого шута из телевизора, но не имели возможности придти на избирательный участок. Ну что ж, если гора не идет к Магомету… Несколько часов колесим по хутору, входим в дома, своими глазами видим нищету и отчаянье, заполняем бумаги, даём поставить галочку на цветной бумажке и едем дальше. Вернулись на участок, сдали урну, и тут я вижу любопытную картину: коллега, ездивший со второй урной, сидит и остервенело строчит имена якобы проголосовавших дома и расписывается за них. Имена он явно придумывает тут же, ведь в списках этих людей нет вообще. Таких граждан просто не существует. Попробовав в очередной раз возбухнуть, я был прямым текстом послан в пи... прокуратуру. «Ну ладно, ещё не вечер», — думаю я и вновь усаживаюсь на раздачу бюллетеней.

Сердце, тебе не хочется покоя... А вот и вечер подоспел. Часы показали ровно двадцать часов, и двери избирательного участка закрылись. Осоловевший мент встал у входа с явным намереньем «непущать» и запретить, видимо эта установка уже въелась ему в кровь. Распечатав урны и высыпав кучу бюллетеней, мы начали их разбор и сортировку. А вот и знакомые пачки, причем в совершенно фантастическом количестве. Крик, ругань, скандал, но всем пофиг. «Может это семья проголосовала», — возражают мне. «Ага и в каждой семье по двадцать человек и все голосуют за ЕдРо, да? И при этом в местных выборах не участвуют?» — не остаюсь я в долгу. Несколько часов перекладывания и подсчета бюллетеней, воплей и взаимных угроз прошли. Мы подсчитали голоса, внесли их в протокол, к которому я присовокупил написанное мной заявление с протестом и подробным описанием всех казусов, которым я стал свидетелем, и отправились кушать и выпивать, пока протокол возили в администрацию для «проверки». Весело и шумно было в подсобке, вино и водка лились рекой. Отметить окончание рабочего дня с нами решили местный начальник милиции с погонами полковника и глава хуторской администрации. Народ наедался, напивался и расползался кто куда, в один прекрасный момент в комнате остался только я и глава администрации, активно наполняющий мою рюмку и развлекающий меня разговорами «за жизнь». Вдруг в руках у этого предводителя чинуш появился протокол, в который он тыкал пальцем и с невинным видом вопрошал: «Ты ведь уже расписался за эти голоса? Давай мы возьмем всю мелочевку вроде Яблока и сунем их голоса в пачку Единой России, в пачку твоей партии еще чуток отсыплем, и тебе две тысячи рублей как подарок к новому году, а?» Признаться я не сразу понял чего от меня хотят. Потом сфокусировался, осознал, почесал затылок и отказался. Но глава администрации оказался мужиком настойчивым и принялся торговаться, накинул еще тысчонку и, получив очередной отказ, строго сказал: «Этого разговора не было, тебе ведь дороги ноги?» Ноги мне, конечно, дороги, но Истина дороже, новое заявление легло на стол вышестоящего начальства. К этому моменту подоспел зампредседателя комиссии с подправленным в администрации протоколом. Видимо выйдя в астрал и разузнав все там, чиновники администрации решили, что проголосовавших было на десять процентов больше, и все они решили поддержать «национального лидера» и его партию. В спешном порядке протокол был переписан и все разошлись по домам. Стырив из подсобки бутылку водки, ожидаю приезда такси. Полночь.

Поствыборный отходняк. Утром я привез в обком партии-работодателя копии протоколов (исходного и подправленного), копии заявлений и показаний, но и там всем было абсолютно плевать на честные выборы, хотя эта партия и грозилась карами египетскими фальсификаторам. Уже направляясь домой, получил звонок от секретаря комиссии и развернувшись отправился в обшарпанный Дом культуры, на несколько дней ставший центром политической жизни хутора. Расписываюсь в ведомости, получаю зарплату в девятьсот тридцать рублей, при этом узнаю, что Единая Россия выделила из фонда партии дополнительные средства на премии членам избирательных комиссий и все мои коллеги, невзирая на партийную принадлежность, дополнительно получили по две-три тысячи рублей. Все, кроме меня. Отчего бы это? Полагаю, вы догадываетесь. Заскочив в магазин и прикупив там пива, отправляюсь домой. Выборы закончены, но впереди ещё одни. Надо готовиться к новым, никому кроме меня не нужным боям. В последствии я принимал участие ещё в нескольких выборах, и каждый раз ситуация, в той или иной мере, повторяла вышеописанную. Теперь я с полной уверенностью могу сказать: не важно, пойдёте вы на выборы или нет — результат один и тот же. Граждане, господа, товарищи, ребята, все те, кто ходил и голосовал, у меня для вас плохая новость — вас поимели. Вас поимеют и на следующих выборах, и на всех остальных. Похоже, это стало национальной традицией. Что до меня, то я узнал всё, что хотел узнать, и навсегда завязал с участием в этом балагане. На этом я с вами пока прощаюсь, но я не оставлю вас в покое! Я день за днем, словом за словом буду вас тормошить и заставлять смотреть и осознавать окружающую действительность, я вас ещё достану. Обещаю.